В передаче «Есть мнение» на «Радиоточке» человек с именем в журналистике – Геннадий Бендицкий. Геннадий долгое время был автором газеты «Время», затем вёл авторскую телепередачу «Час Бендицкого». А после организовал с двумя коллегами Маратом Асиповым и Сапой Мекебаевым собственный информационно-аналитический проект – Ratel.kz. 5 декабря сайту будет год, а 3 декабря у самого Геннадия день рождения. Накануне – разговор о журналистике и принципах, о подкупе и источниках информации.

– Обсуждая предстоящее интервью с Вами, мы в редакции поймали себя на мысли, что по-белому Вам завидуем. Поскольку каждый журналист мечтает иметь – пусть маленькое – но собственное издание. Вы свободнее в Ratel.kz, чем когда были наёмным работником?

– Свобода у журналиста определяется им самим. Если ты не будешь чувствовать себя свободным как наёмный журналист, так ты не будешь свободным себя чувствовать, имея собственное издание, будучи самоцензором – когда от тебя зависит, выйдет тот или иной материал, не выйдет. То есть уровень свободы определяется тобой самим. Я не могу сказать, что я стал свободнее. Я стал менее зависим. Да. Более независимым – можно по-разному назвать. Если мне раньше приходилось работать в формате какого-то издания, какого-то телеканала, то сейчас я работаю в своём формате. Определяясь с этим форматом, мы с ребятами – Маратом Асиповым и Сапой Мекебаевым – мы его выработали вместе, который устраивал бы всех троих. И мы чувствуем себя комфортно в нём. Свободно.
– Организовать собственное СМИ было вынужденное решение, Вы выросли из изданий? Почему Ratel родился?
– Отчасти это была вынужденная ситуация. Потому что мы ушли с телеканала, до этого мы покинули газету «Время». Так получалось, что для какого-то другого издания мы были «не тот размерчик» или другие издания были «не наш размерчик». Нам пришлось свой пиджачок и штанишки шить самим. Мы сшили. Но с другой стороны, наверное, у всех троих появилась такая потребность. Одно дело – когда ты работаешь на дядю, другое дело – когда работаешь на себя.
Последние лет 10 мы работали на самих себя – да, мы выполняли определённые условия работодателя – но всё равно работали на себя. Исходя из наших взглядов, наших убеждений. Но настал момент, когда мы сами решили заказывать музыку. И у нас это получилось.

– Я понимаю, что следующий вопрос не совсем приличен. Собственное издание, сайт – дорогое удовольствие. Есть желающие спонсировать, вы копили? Мы удивляемся, что у вас рекламы нет практически.
– Реклама у нас появилась, во-первых. Во-вторых, я вам скажу, что это не очень дорогое удовольствие. Часто бывает, что люди, организовывая сайт берут чужие деньги – спонсоров. Спонсорские деньги не всегда используются так, как их можно и нужно использовать. Я не могу сказать, что часто разворовываются, но…
– Нецелевое использование?
– Скажем так. Есть несколько хитростей, когда это используется. Поэтому кажется, что сделать сайт – это очень большие деньги. Нет, это небольшие деньги. Изначально. С развитием, конечно, это требует определённых вложений. Но опять же это вложения не катастрофические. На начальном этапе мы не брали кредит. Мы пользовались деньгами, которые были аккумулированы нами. Каждый из нас имел тот самый загашничек на чёрный день – мы не все деньги пропивали, прокатывали «по зарубежам», тратили на приобретение машин – а складывали в кубышку. Общак такой. У каждого свой. А потом нам пришлось эти деньги выставить, и с учетом, что это были наши деньги, они и расходовались достаточно рационально.
На определённом этапе у нас было много приглашённых авторов, которые делали это бесплатно. Только за то, чтобы появиться. Потому что это чаще всего были люди, которые не имели возможности высказаться: кто-то из оппозиции, кто-то из-за того, что другие средства массовой информации не рисковали использовать их высказывания. Появилась такая когорта. Ну, и мы втроём, естественно, писали.
С кого-то времени начались финансовые поступления – появились люди. Нам пришлось – это опять же вынужденная мера – зарегистрировать своё ТОО. Сейчас ситуация становится на нормальные колёса. Появился ряд авторов, которые пусть не большие деньги, но какую-то сумму получают. У нас появилась возможность кого-то опять же не за большие деньги нанять.
Но это не те деньги, которые тратятся большинством изданий, особенно государством субсидированных. Там расчёты идут такие: «два» пишем, «пять» в уме, или «пять» пишем, «два» в уме. Мы так не работаем и никогда так не работали. И никогда так не делало ни одного издание, ни одно СМИ, где мы работали. Поэтому мы просто не приучены. Мы не занимались никогда приписками, не списывали на командировочные втихаря.
– Это пример хорошего стартапа – доказательство, что можно в нашей стране организовать – пусть маленький – но бизнес…
– Стартап мог быть лучше. Потому что в течение первых трёх-четырёх месяцев мы испытывали достаточно серьёзный прессинг. Нас отключали под разными предлогами. И DOS-атаки всякие бомбили. Периодически наш читатель нас терял – вроде бы привык, мы пошли в гору, нас опять – руб! – под коленку. И ситуация нормализовалась, наверное, только к лету.
– Вы договорились?

– Я думаю, что люди, которые пытались нам помешать, поняли, что это бесполезно. Потому что мы параллельно начали наступать на нескольких направлениях. Не только на нашем сайте – у нас появилась страничка в «Фейсбуке», в «Одноклассниках» – по всем социальным сетям. Мы, кстати, никогда этим раньше не занимались. Мы начали заваливать, что называется шапками закидаем, забьём мозгами. Не спамить! Спам – это ненужная информация. А мы давали интересный продукт, который читался. И мы его начали давать по всем направлениям. В силу того, что у нас не было на тот момент – да и сейчас в общем-то – жёстких обязательств перед нашими, как вы говорите, спонсорами, рекламодателями, мы могли себе это позволить. Тяжело очень изданию, которое нахватало рекламы, а потом у него взяли и изъяли или, например, закрыли эфир телевизионный, как отчитаться перед своими рекламодателями. Потому что деньги чаще всего уже потрачены, вложены. А продукт, за который заплачено, на витрину не выложен и не продан. У нас такой жёсткой ситуации не было. Поэтому мы в общем-то и не гонимся за рекламодателями, скажем так. Есть люди, которые в нас заинтересованы.
Очень много появилось – вы будете смеяться – в стране людей, которые не хотят рекламировать свой продукт, например, не хотят платить деньги за то, чтобы вы их пропиарили, защитили их точку зрения или, наоборот, напали на кого-то. А просто заинтересованы в том, чтобы в стране было какое-то хотя бы независимое мнение, мнение, которое не ангажировано кем-то. Ими самими не ангажировано. Даже так.
– Они готовы за это платить?
– Они готовы за это платить.
– Кто эти люди?
– Есть очень много. Это люди из бизнеса, это люди из власти даже. Я ещё раз говорю, что речь идёт не об очень больших деньгах. Это не гигантские деньги. Обычно все редакции оперируют большими редакциями, большим штатом – вплоть до уборщицы – всё рассчитано, все разложено. Уборщицы получают как некоторые топ-менеджеры. И понеслась.
У нас этого нет. Даже те деньги, которые мы получаем – естественно, на что-то ж надо жить – это не сумасшедшие зарплаты. А с точки зрения – чтобы хватало. Не так, чтобы распихать по карманам, а чтобы было на что жить, но дело не завяло. А чаще всего у нас другой подход в стране – побыстрее набить карманы, пока не уволили и слинять, чтоб не посадили.

– А почему Вы назвали «Ратель»? Вообще это же лысый барсук индийский, медоед.

– Поскольку возникла необходимость, и единственная ниша, которую мы могли занять и хотели, – это был интернет-проект. Сидели, очень долго думали, как это назвать. Вариантов было много.
Но получилось так. Я посмотрел передачу по телевидению. Я сам охотник, очень сложно меня озадачить названием животного. Тут, к своему стыду, вдруг выяснилось, что я про эту тварь ничего не слышал никогда. Я полез в интернет. Это не индийский барсук, а скорее африканский. У него очень большой ареал – от южной Африки до Мангистауской, Атырауской области, побережье Каспия. Узбекистан, Туркмения.
– У нас тоже водится?
– Да. На территории Казахстана, предполагается, что порядка 20-25 особей есть. Узбекские учёные даже снимали его на кинокамеру, правда, много лет назад. Местные жители-казахи, чабаны знают о существовании этого зверя. Чаще всего его никогда не видели, но знают, что те могут залезть разорять кур, допустим, задрать барашка. Это достаточно агрессивное животное.
Когда я смотрел эту программу и лазал по интернету, мне показалось, что по характеру он очень напоминает нас – журналистов. Как профессию и нас в частности как персоналий. Потому что тварь ест всё, тварь не подчиняется практически никаким навязанным правилам. Есть видеосъемки, как один такой ратель-медоед противостоит прайду львов. В его рацион входят даже крокодилы не очень крупные.
– В этой ситуации двусмысленно звучит.

– Его не берёт яд ядовитых змей, и, в принципе, ядовитые змеи тоже входят в его рацион. С ним не могут справиться даже питоны – они не в состоянии его придушить. Очень мощное животное. Ядовитые насекомые для него – это лакомство. Его жалят, он ложится умирать, двадцать минут лежит без дыхания, потом раз – встал – доел змею, пошёл дальше. Интересная очень тварь. Кстати, его видели многие в кино, мы просто не знали, что это ратель-медоед. «Наверное, боги сошли с ума» – когда учёный идёт через пустыню и какое-то странное создание вцепилось ему в ботинок, он его тащит через всю пустыню, потом развязывает ботинок и бросает. Это ратель-медоед.

– Есть мнение, что расследовательской журналистики, которой Вы занимаетесь много лет, в Казахстане попросту нет? Вы будете с этим спорить, я думаю.
– Я считаю, что нет того, чем не занимаются. Если ты этим занимаешься, значит, это есть. Если я у себя на даче не разобью пасеки, то пасеки не будет. Если я её разобью, то она будет. Если я не буду заниматься телевидением, значит, не будет телевидения – если никто не будет заниматься телевидением. Если мы занимаемся, значит, она есть. Я занимаюсь расследовательской журналистикой, я на этом специализируюсь. Я знаю ещё нескольких человек в республике, которые в той или иной степени занимаются расследованиями журналисткими.
Вообще чем отличается расследование от обычной журналистики? Любая проблемная статья носит элементы расследования. Потому что что-то пытаются от тебя скрыть, что-то ты выясняешь – нюансы, подноготную. Это уже расследование. Поэтому она есть.

– Она нужна потребителю? Вы считаете, нужно давать ему ту информацию, которую скрывают?
– Чаще всего – это частные случаи. Они могут иметь общественный резонанс серьёзный, влияние на массовое восприятие ситуации в стране в целом. Когда человек, допустим, не может добиться никаким другим способом справедливости, это нужно ему или нет? Начинаем плясать от конкретной персоналии, от конкретного случая, от конкретного человека, которого обидели, поступили с ним несправедливо. Исходя из того, что это ему нужно, это нужно всем остальным. Потому что очень много случаев, когда рецидивы происходят в стране, и такие ситуации могут коснуться каждого. Никто от этого не застрахован. Следовательно, это интересует многих.
Другой разговор, что, конечно, стараешься заниматься каким-то из ряда вон случаями. Но у нас настолько на эту тему плодовитая страна – на случаи из ряда вон – что каждый раз, когда занимаешься какой-то темой, думаешь: «Ну, всё! Более предельного беспредела уже не может быть! Уже ничем тебя не удивишь». Но проходит короткое время, и вдруг выясняется, что можно тебя удивить тоже – ты такого ещё не встречал.
– Всех интересует, где Вы берёте информацию. Этот вопрос с источниками очень интересный. Я понимаю, что журналист не раскрывает своих источников. Меня даже больше интересует: они готовы работать за гонорар, за идею, или почему они готовы предоставлять информацию Вам?
– Информация, предоставленная за гонорар, за деньги – это чаще всего либо провокационная информация, либо не соответствующая действительности. Потому что, когда тот или иной источник за предоставление информации просит деньги, значит, финансовая составляющая для него – главная.
– Это как в случае с журналисткой Юлей из LifeNews. Вы, наверное, слышали.
– Есть информация, которая может оплачиваться. Например, на чёрном рынке можно купить базу данных всех автомобилей, зарегистрированных в стране. Мы же понимаем, что эта информация очень быстро устаревает. Но за неё платишь деньги, тебе её какой-нибудь пацан продаёт из-под полы на барахолке. С другой стороны, ни в одной стране на западе это не скрытая информация – ты её можешь легко получить просто в интернете, в базах свободного доступа. Это у нас из этого делается секрет. Потому что очень много машин оформляется нелегальных, людьми, которые не имеют средств, чтобы их приобрести – очень дорогие, людьми, которые не могут объяснить происхождение доходов и так далее. Поэтому скрывается информация.
Другой разговор, что, допустим, источник тебе говорит: «Я узнал определённые вещи, у меня видеосъёмка есть. Я хочу за неё денег». Например. Во-первых, ты хочешь эту видеосъёмку посмотреть – что там. Допустим, ты её посмотрел. Глупо за неё, чаще всего, платить, потому что она не стоит тех денег, которые за неё просят. Во-вторых, часто бывает, что когда смотришь это видео, ты понимаешь, где его можно взять. Где его много и бесплатно и бери, пожалуйста, – не хочу. Надо просто знать, куда позвонить, с кем связаться, встретиться –  и тебе за «здорово живёшь», просто так отдадут. Надо быть полным идиотом, чтобы за это платить.
Третье: если говорить про видео, а может речь идти просто о каких-то документах, информации, то это чаще всего какой-то маленький кусочек информации, который не отображает общей картины. Следовательно, заплатив за него деньги, ты должен ещё много-много работать, а будет ли стоить потом этих денег опубликованная информация? Чаще всего – нет. И ещё есть один маленький момент, когда человек – из опыта – просит деньги, а потом начинаешь по нему работать, что это за человек, выясняется, что это засланный казачок. Под видом того, что ему нужны деньги, в действительности он тебе пытается подсунуть липу, явно пытается тебя подставить в надежде, что ты клюнешь на такую информацию. Есть много нюансов.
Я вам скажу, что за всю свою практику я ни разу не брал деньги за ту или иную публикацию, за написание той или иной статьи и никогда не давал денег за информацию. Никогда. Я могу заплатить журналисту, который принесёт мне интересный материал – пусть даже мне придётся его доработать, это стрингерство, но человек должен очень большим доверием моим пользоваться, я знать должен, что он меня не подставит, а то, что он написал, соответствует действительности – есть подтверждающие документы. Но просто человек с улицы, который тебе предлагает купить у него информацию – чаще всего это провокация.
– Исходя из того, что Вы сказали – источники Ваши и Ваших коллег по идейным соображениям дают информацию?
– По идейным соображениям. Если они не могут что-то терпеть. У некоторых есть сугубо корыстные интересы. Например, они узнали о своём начальнике нечто и хотят его подсидеть. Главное, чтобы это «нечто» соответствовало действительности. Я получаю информацию, я её отрабатываю, смотрю, выясняю, так ли это происходило. Выясняется, что очень много подводных вещей. Ещё много вопросов: хороший этот человек или плохой. Бывает, что, наоборот, он вызывает у меня положительные эмоции.
Ударил, например, чиновник кого-то. Ну, нельзя ему этого делать. Когда начинаешь выяснять, выясняется, что его не просто даже спровоцировали, а спровоцировали на каких-то личных вещах – любой мужчина ударит другого, если тот оскорбит его жену или просто женщину при нём. Допустим, одного чиновника, сейчас его нет в живых, судя по всему, пытались подставить таким образом, провокацию сделать. Выпившая женщина с ним начала по-хамски себя вести, причём, человек был в форме, он работал в определённых силовых структурах – его пытались спровоцировать. А так как женщина вела себя очень агрессивно, он попытался дистанцироваться от неё, где-то, наверное, не сдержался, замахнулся – но удара не было. Когда начинаешь смотреть это видео, скрытой камерой снятое, оказывается, что нет, там не удар, он просто замахнулся, отодвинул её в сторону и ушёл. Потому что если бы он ударил – он очень крупный мужчина – то прибил бы, наверное. Пытались представить так, что он её ударил. Но оказалась не соответствующей действительности информации.
Очень часто люди, сливая такую информацию, руководствуются своими интересами. Если соответствует действительности и она компрометирует человека, мне всё равно, какими руководствовался источник личными соображениями. А если не соответствует, то даже если он денег мне принесёт, предложит, я откажусь. Любую сумму. Потому что неправедное дело не должно поддержку получить.
– Учитывая жанр, в котором Вы работаете, бывало, что Вам угрожали, хотели подкупить, давили, звонили домой, прослушивали телефон?
– Прослушка – это в порядке вещей. Это не потому, что я занимаюсь журналистикой. У нас определённые структуры считают, что это их работа. И вместо того, чтобы заниматься своим непосредственным делом, они начинают прослушивать вас, меня. Им надо как-то оправдать, что они хлеб-то кушают – им тяжело объяснить, почему там взорвалось, здесь полицейских расстреляли, тут какие-то религиозные фанатики голову поднимают – это же работать надо. Куда проще сесть на хвост журналисту, послушать – ага, он позвонил тому, этому, вот этому. «У них, наверное, связь какая-то есть?» Да, конечно, есть связь! Я журналист. У меня профессия такая: кому-то позвонить, выяснить информацию, уточнить.
Угрозы? Было несколько случаев, но чаще всего это без какой-то серьёзной опасности. Ну, написал я про какого-то чиновника что-то, его сын посчитал необходимым позвонить и начать мне угрожать. Ну, дурак! Можно поставить на всякий случай – если совсем дурак будет, мало ли – органы внутренних дел в известность. Но глупо же говорить: «Вот, моей жизни угрожают, я теперь такой весь из себя». Не надо путать профессию с работой на публику. Этим больше у нас политики занимаются.
Я недавно попал в аварию. В очень плохую аварию. Первое, что меня спросили: «Это, наверное, было не случайно?!» Ну, конечно, не случайно – у чёрта на рогах в меня въехал заснувший водитель. Куда уж случайно? Слава богу, что все живы. Кроме собаки. Собаку убило. Жалко.
– Вашу собаку?
– Да, мою собаку. Хорошо, что жив остался. Говорить о том, что какие-то угрозы…
Деньги предлагают регулярно. Потому что общество наше, к сожалению, так испорчено – считают, что бесплатно и прыщ на причинном месте не вскочит – надо обязательно заплатить. Это не так. Приходите, пожалуйста, убедитесь.
– Если бы Вы не были журналистом, чем бы Вы занимались?
– Ой, вы знаете, я журналистом-то всего являюсь – уже достаточно много – где-то двадцать, двадцать два года. А до этого я успел позаниматься кучей всяких дел. Начиная от альпинизма достаточно профессионального – был этап, когда я этим деньги зарабатывал – до страховой деятельности. Я был страховым агентом. Автослесарем. Был этап смешной очень – недолго, правда, я был охранником и телохранителем. Курьером.
– А можно озвучить, кого Вы охраняли?
– Не нужно это. Это был зачаток – 90-е годы – это была глупость, поскольку я был спортсменом. А, грузчиком ещё работал! Спортсмены шли либо в грузчики, либо в телохранители, либо в охранники, либо в рэкетиры. Последнее меня не устраивало изначально.
Один раз мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться. Я уже работал журналистом, уже так хорошо работал в газете. Это было сравнительно недавно. Мне предложили немножко поиграть – актёром побыть. Но там специфические условия были – рекламная компания, мне надо было лазать по горам, ездить на лошади, стрелять из лука, переправляться через ущелья на верёвке и так далее. То, чем я обычно занимался по жизни и так – бесплатно, сам, наоборот, за это платил. А тут мне предложили очень хорошую сумму – ну, такую аппетитную. И я должен был всё тоже самое проделывать в средневековых латах. Я был такой дух гор.
– Интересно было бы посмотреть.
– Очень забавно. Есть фотографии. Я замечательно провёл неделю: и денег заработал, и отдохнул и душой, и телом. Одна беда – при переправе через реку я чуть сапоги не потерял. Сапоги были очень дорогие – реквизит киношный. Со стороны это очень смешно смотрелось, как я их ногами вверх поддерживал. Вот такие дела.

Марина Михтаева

Источник: Радиоточка