Какен Камзин, доктор филологических наук, профессор
Говорят, однажды легенда казахской литературы Сабит Муканов где-то декламировал стихи, посвященные семидесятилетию коллеги по цеху, а из зала вдруг раздается ликующий голос: «Уважаемый Сабе, это восьмистишие Вы же читали десять лет тому назад на шестидесятилетии сегодняшнего юбиляра!» Сабит Муканов, ничуть не смутившись, ответил: «Я не привык менять свои принципы. Остаюсь при своем мнении, как и десять лет назад». Пример классиков заразителен, и я тоже решил уподобиться выдающемуся писателю.
Память наша беспомощна и избирательна. Что ж, такова человеческая природа, не совершенна она и, черт побери, притворна и пристрастна. Кого-то мы жадно любим, кого-то втуне презираем, кого-то вовсе не замечаем.
Уважаемого Саке, Сагымбая Кабашевича Козыбаева, я, кажется, знаю давно. Да и он меня приметил не сегодня. Но почему-то мы с ним близко не сходились и слишком тоже не удалялись друг от друга. Да как корабли союзных держав часто встречались в открытом море, потом, отсалютовав флажками, ложились на свой заданный курс.
Но, тем не менее, у меня к профессору С.К. Козыбаеву отношение трепетное. Годы совместной службы в Госкомитете по телевидению и радиовещанию Казахской ССР – эта особая страница в нашей жизни. Тогда мы чувствовали классового и идейного врага, как говорится за три версты. Но не забывали и о художественности своих откровений.
В начале 70-х годов, однажды осенью, у парадного подъезда Гостелерадио кашлянув и захрипев остановилась легковая машина, вышли оттуда три человека. Одним из них был красивый и улыбающийся молодой джигит – Сагымбай. Он увлеченно о чем-то говорил своим спутникам. А мы в это время, по давно заведенной традиции, как раз собирались совершить вылазку в пивнушку, симпатично прозванную «Желтой буренкой Саимжана». Мой сотоварищ, пихнув меня в бок, показывая кивком головы на Сагымбая, прошептал: «Из молодых да ранних». Слова эти, конечно же, имеют несколько пасмурный колорит, но, как ни странно, в голосе павлодарского паренька прозвучали нотки неподдельного восхищения. И это закономерно. Выпускник факультета журналистики ЛГУ, молодой и перспективный Сагымбай уже тогда стал заместителем главного редактора столичного областного радио. У радиожурналиста С.К. Козыбаева была неповторимая интонация, ненавязчивая манера общения с радиослушателями. Он говорил всегда от сердца, находя совершенно нетронутые клавиши человеческой души. Даже его интервалы, паузы звучали как-то искренне и сложно сочиненно. И это дар, дар божий.
Алматинцы должны помнить, что его серия наступательных очерков о западной журналистике создавали такие очереди в киосках за «Вечеркой», что рейтинг этой газеты подскочил в начале восьмидесятых прошлого века на несколько позиций. Это был настоящий бестселлер. Воистину настоящий ученый не только теоретизирует, но и показывает высокий класс в практической журналистике.
И с тех пор я наблюдаю за его ростом. Он – кандидат, доктор наук, организатор и президент Академии Журналистики Казахстана. И все это за какие-то пятнадцать лет. Пятнадцать лет колоссального, кропотливого труда.
Он родился на просторах костанайщины, на равнине. Куда не оглянись – степь да степь. Поэтом, как мне кажется, его восхищают не только остроконечные вершины Алатау, но и незамысловатые холмики и бугорки. Ну что же, с кем не бывает. Безупречен только Бог. Мы все разные. Как муэдзины соседних мечетей тянем одну молитву, веруем в единого Аллаха, но у каждого свой мотив и свои прихожане.
Сагымбай любит отдыхать в Чолпан-Ате. Почему-то его все время тянет в Кыргызстан – тайна серьезная. Когда-то повстречавшись с ним летом, не помню в каком году, я тогда еще не работал в КазНУ, мы долго «за тазиком» беседовали у него дома. Я любовался миниатюрами на стенах его квартиры, богатой библиотекой хозяина. И вдруг он вслух прочитал мне «Последнего шмеля» Ивана Бунина:
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящей певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье
И как будто тоскуешь со мной?
Я про себя прошептал:
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот – это я?
Разве мама любила такого,
Желтоседого, полуседого
И всезнающего как змея.
Он отменный рассказчик, четко знающий свой жанр, серьезный ученый, неустанно идущий по исторической, неизведанной стезе. Слушая его лекции на открытых занятиях я еще раз убедился, как он виртуозно владеет своим голосом, распологая подаваемы материал в вербальной композиции. Даже полутона у него сверкают яркими красками, позолотой Петербургского Исаакия. Помните, как у О’Генри: «Как только этот человек заговорил, обнаружил, что он наделен своеобразным даром. Его голос был точно музыкальный инструмент, звук которого проникает в душу, и он мастерски, хотя и несколько нарочито играл на этом инструменте».
А такие уроки будоражат умы, пробуждают историческую память. Да и как может поставить после таких своих лекций уважаемый Саке, которого студенты слушают не мигая и не дыша, им безрадостные «тройки». Ибо профессор безгранично верит в своих учеников, «тройка» – это состояние временное, а «четверка» и «пятерка» станет в процессе эволюции константой.
«Из истории отечественной журналистики». Республиканский научно-исследовательский журнал, №10, 2004. С. 33-34.
