Раз в несколько месяцев я вижу один и тот же кошмар. Представьте улицу, по которой непрерывным потоком движутся люди. Улыбчивые дети, шумная молодежь и солидные взрослые. Вы – в этом потоке, спешите куда-то, своеобразной мантрой перебираете список ежедневных дел, зорко всматриваетесь в небо: не пошел бы дождь, вы ведь, как назло, оставили зонт дома… И тут происходит ЭТО. Либо сердце ли решительно о себе напомнило, да так, что даже не вскрикнуть. Либо неулыбчивый человек, увлекая вас в сторону, убедительно просит в личное пользование все, что представляет хоть какую-то ценность. Или очаровательные молодые люди обступили вас и, разминая кулаки, мечтают завести беседу об устройстве мироздания. Вы с затаенной надеждой озираетесь, пытаетесь поймать чей-нибудь взгляд, подать сигнал SOS, готовы размахивать семафорными флажками и кричать, но… Люди в потоке старательно отводят взгляды и изо всех сил ничего не замечают.
В следующее мгновение я, как правило, просыпаюсь.
А ведь, если вдуматься, это даже не сон, а вполне себе реальность. Можно долго говорить о массовой черствости людей и с пеной у рта доказывать, что когда-то было лучше. А это явление — результат падения нравов. Не исключено. Но вспоминается история, рассказанная мамой много лет назад.
Однажды ее учительница русского языка, дама крайне дисциплинированная и строгая, вместо того, чтобы вести урок, сорок пять минут беседовала с классом на тему, не имевшую никакого отношения к орфографии и пунктуации. «Сегодня утром разговаривала с подругой. Точнее, я считала ее подругой и хорошим человеком», – начала педагог. – «Она пожаловалась, что отвратительно спала. Мол, почти до утра какая-то девица во дворе их многоэтажки рыдала и звала на помощь. А потом смолкла. Утром недовольная сонная соседка рассказала моей знакомой, что ночью под их окнами несколько часов насиловали девушку. Женщины хором ругали дурочек, не спящих ночами и мешающих нормальным людям». Учительница еще долго говорила о равнодушии и страхе, что живут в каждом. О том, что проще сделать вид, будто не видишь чужой беды, отговориться неотложными делами, понадеяться, что кто-то другой оглянется и поможет. О том, что границы допустимого определяются самостоятельно. Тут никто не указ. Однако нужно оставаться человеком. А быть подлецом и трусом — противно и стыдно. Перед собой.
Стоит ли говорить, о том, как тот рассказ повлиял на мою маму? Стоит ли говорить о том, как тот рассказ повлиял на меня?
К слову, психологи выявили феномен, называемый «Эффект очевидца» (Bystander effect). «Открытие, согласно которому человек с меньшей вероятностью будет склонен оказывать кому-либо помощь, когда имеются очевидцы». (Краткий словарь-справочник по психологии. РУДН, 2004). Когда-то это считалось признаком дегуманизации, происходящей в городской среде. Ныне же ученые пришли к выводу, что этот эффект присутствует в любом обществе. По сути, чем больше людей находится рядом, тем больше вероятность, что никто из них не придет на помощь. Очевидцы перекладывают ответственность друг на друга, полагая, что их вмешательство излишне.
Но неужели мы должны удовлетвориться объяснением, что все закономерно и согласно нашей природе?
«Человек — это не животный вид, а образ мышления». Фраза, вложенная в уста одного из героев достаточно популярного сериала, непроизвольно задержалась в памяти. Может, нам нужно перестать оправдывать собственные недостатки требованиями наших реалий и присказкой «Выживает сильнейший»? Ведь моральные принципы и альтруистические порывы делают нас людьми. А вовсе не анатомические особенности.
Сайжанова Аида, 306 группа
